O Pimenta, superiormente autorizado pela oferta liberal dos seus serviços, curioso por conta própria e adivinhando a curiosidade de Salvador, para onde será que ele vai morar, permitiu-se a confiança de insistir, Para que há-de estar o senhor doutor a pagar a um moço, eu levo as malas, Não, Pimenta, muito obrigado, e, para prevenir outras insistências, Ricardo Reis fez adiantadamente o seu pequeno discurso de despedida, Quero dizer-lhe, senhor Salvador, que levo as melhores recordações do seu hotel, onde sempre fui muito bem tratado, onde sempre me senti como em minha própria casa, rodeado de cuidados e atenções inexcedíveis, e agradeço a todo o pessoal, sem excepção, o carinhoso ambiente de que me rodearam neste meu regresso à pátria, donde já não penso sair, a todos muito obrigado, não estavam ali todos, mas para o caso tanto fazia, discurso como este não o tornaria Ricardo Reis a fazer, tão ridículo se sentira enquanto falava, e, pior do que ridículo, usando involuntariamente palavras que bem poderiam ter acordado pensamentos sarcásticos nos seus ouvintes, era impossível que não tivessem pensado em Lídia quando ele próprio falava de cuidados, carinhos e atenções, por que será que as palavras se servem tantas vezes de nós, vemo-las a aproximarem-se, a ameaçarem, e não somos capazes de afastá-las, de calá-las, e assim acabamos por dizer o que não queríamos, é como o abismo irresistível, vamos cair e avançamos.
Сам же Пимента, расценив широкий жест начальства, предложившего воспользоваться его услугами, как разрешение встрять в разговор, проявил настойчивость, к которой побуждали его и собственное любопытство и легко угадываемый интерес управляющего - где же этот Рейс решил обосноваться? - и возразил: Зачем же вам, сеньор доктор, тратиться, я сам снесу ваши чемоданы. Нет, Пимента, большое спасибо, но не надо, и Рикардо Рейс, тщась пресечь новые домогательства, произнес краткую и несколько преждевременную прощальную речь: Хочу сказать вам, сеньор Сальвадор, что сохраню наилучшие воспоминания о вашем отеле, где я чувствовал себя в полном смысле как дома и был окружен неусыпным попечением и заботой, согрет душевным теплом всех служащих, создавших исключительно сердечную атмосферу в пору моею пребывания на родине, которую я решил никогда больше не покидать, и еще раз приношу всем вам мою искреннюю признательность, и в данном случае не имело значения, что далеко не все внимали речи: повторять ее Рикардо Рейс не намерен, он и так чувствовал себя полным идиотом, и более того - невольно употреблял слова, которые вполне могли бы вызвать у слушателей ядовитые мысли, ибо невозможно было не связать с Лидией эти рацей и о сердечности, заботах, согревании - хотелось бы, конечно, знать, почему слова, так верно и часто служившие нам, вдруг надвигаются на нас с угрозой, а мы не в силах отстранить их, не произносить, и в конце концов выговариваем все, чего не хотели: это похоже на то, как неодолимо притягивает к себе пропасть, знаем ведь, что рухнем, а все равно делаем шаг вперед.